Татьяна Алексина – заслуженный работник культуры России.

Татьяна Алексина – заслуженный работник культуры России и Грузии. За многолетний творческий труд ей присвоено звание «Ветеран труда» и она награждена медалью «За трудовую доблесть». Татьяна – лауреат израильской премии «Сострадание» за благотворительную деятельность. Она избрана Почетным президентом «Фонда мечта» и общества онкологических больных «Любовь к жизни».
Многие годы работала ответственным секретарем Ассоциации деятелей литературы и искусства для детей и юношества Союза обществ дружбы, а затем в течение семнадцати лет была заместителем председателя Совета по детской и юношеской литературе Союза писателей СССР.
Издавалась в России, Америке и Израиле. «Неужели это было?..» - книга о значительных и даже значительнейших событиях и людях, с которыми судьба свела автора.
Отдельные главы публиковались в «Роман-газете», в книге «Семьи и судьбы» и на страницах журналов и газет. Они вызвали очень большой интерес у читателей и удостоились высокой оценки авторитетных литературоведов. К примеру, профессор, доктор филологических наук Г. Б. Окунь в статье «Унесенные ветром» писал: «Обманчивая неискушенность мемуаристки на самом деле оборачивается снайперской писательской точностью, позволяющей читателю вживаться в «я» действующих лиц, чтобы судить об эпохе их глазами и их сердцем. Участница и внимательная свидетельница описываемых событий Татьяна Алексина создала незабываемое и пронзительное произведение – документально-художественное выражение своего времени.»
Искусствовед, зам. главного редактора журнала «Русское эхо» Ася Тепловодская в эссе «Исповедь дочери века» пишет:
«Перед нами книга хрустально-чистого духа, доведенного до драматической напряженности... Здесь на сцене - люди, мир, судьба; здесь – трагедия времени... У Татьяны Алексиной есть  особый, исключительно ее собственный взгляд на вещи. Это ее  собственные, а не уже известные мысли. Все почерпано из собственной кладовой. ...Замысел мемуаристки сводился к созданию истории своей семьи, к созданию своеобразной семейной хроники.
Но по мере работы над книгой замысел расширялся. Произведение приобрело значение исторического документа. Успех воспоминаний в их глубоком внутреннем содержании.»
Воспоминания сопровождаются многими десятками уникальных фотографий.

Первую главу воспоминаний можно прочитать в разделе "Книга "Семьи и судьбы""

Воспоминания Татьяны Алексиной опубликованы на следующих страницах:

1.  «Неужели это было?...» (скачать и прочитать книгу)
2. «Семьи и судьбы» (в книге «Террор на пороге.»)
3. «Иду по дороге прошлого...»  (о романе «Сага о Певзнерах» и повести «Ночной обыск»)
4. «Так устроена жизнь» (о рассказе «Счастливые  часов не наблюдают...»)
5. «Прости меня, мама...» ( о трилогии «В тылу как в тылу» )
6. «Жить только собой?..» (о повести «Безумная» Евдокия»)
7. «Когда б вы знали...»  (о рассказах «Мертвое море» и «Виктория»)
8. «Смертоносные рейсы»  (о рассказе «Лимузин тронулся...»)
9. ПОВЕСТИ АНАТОЛИЯ АЛЕКСИНА И ЖУРНАЛ «ЮНОСТЬ»
10. Выстраданная правда произведений Анатолия Алексина
11. Письма внучке
12. Анатолий Алексин и его литературное наследие (К 90-летию писателя)
13. «ВРЕМЕНА НЕ ВЫБИРАЮТ…» Спустя столетия о судьбе русского дворянского рода Елчаниновых

• Виолетта   Наймарк. ... И ТОГДА Я ПРИХОЖУ К ТАНЕ

• Янна Судакова. ХОЗЯЙКА РАДОСТНОЙ КУХНИ

Виолетта   Наймарк
... И ТОГДА Я ПРИХОЖУ К ТАНЕ
 
Когда мне бывает тяжко, я иду к Тане. Или звоню. Не в ее характере отделываться словами сочувствия - сразу начинается поиск спо­собов облегчения моей жалкой участи, а порой и просто спасения. Однажды, после того как Таня в очередной раз вернула меня к жизни, мне впервые в голову пришла мысль, что даром воспринимать чужую боль, как свою, может обладать лишь тот, кто сам настрадался. Мне пришлось немного подождать ответа на свой вопрос. Таня словно открывала потайную дверку в своей памяти. Не думаю, что она часто любит заглядывать в это место...
- Настрадалась? Да, это правда. И представь себе, именно в ту пору жизни, которая предназначена  для   счастья   и   беззаботности.


Редко об этом рассказываю - людям хватает своих горестей. Да и не изменишь уже ничего.
Помню, как уводили в Бутырки моего отца, Евсея Борисовича Фейнберга, 32-летнего идеалиста и рыцаря, с юности уверовавшего в "идеалы социализма". Он приехал строить его на советской земле из Германии. В 37-м году написал смелое и дерзкое письмо наркому путей сообщения Кагановичу, которому непосредственно подчинялся, и тут же был арестован по личному его распоряжению. На моих глазах ежовские служаки вспарывали ножницами куклу, подарок отца, искали в ней какие-то "шпионские тайны". Мне было тогда пять лет...
Помню, как мама рыдала, получив письмо мужа, выброшенное из тюремного вагона в тайгу: "Береги Танюшу!" Себя он уберечь не сумел, погиб через несколько месяцев в Магадане. А мы с мамой стали семьей врага народа.
Это беды, так сказать, по отцовской линии, а были еще и по материнской...
Мама моя принадлежала к старинному дворянскому роду Елчаниновых, к служивому дво­рянству. Согласно законам "самого справедли­вого в мире общества" члены дворянской семьи, мама и ее братья, были объявлены лишенцами.  Их лишили  прав  на  образование, на хоть какую-то приглядную работу, на квартиру, принадлежавшую нашей семье долгие годы, еще с дореволюционных лет. Нас бросили в подвал, который затопляло водой во время дождей и ежегодных разливов Невы, а в квартиру въехал первый секретарь райкома партии. Мама моя по интеллигентской своей наивности   пыталась   через   суд   восстановить справедливость, но это лишь окончательно уничтожило все ее надежды на хоть какое-то облегчение жизни.

А потом блокадный Ленинград, эвакуация под бомбежкой, четыре голодных года в детском доме... В семье никогда не забывали и о том, что дедушка мой, полковник, сошел с ума в сталинском застенке, а его брата, начальника Петербургской артиллерийской академии, утопили в Неве...
Я же девочкой совсем была, и легко понять, как металось  мое сердце  от всех этих переживаний и воспоминаний... Чему и кому верить? Чего ждать?..

А я-то до этого разговора с Татьяной Алексиной думала, что она, жена столь известного писателя, женщина абсолютно благополучная! Таня вошла в мою душу, конечно, не потому, что она жена автора многих любимых мною с юности книг, а сама по себе. В своей не такой уж короткой жизни я редко встречала подобных ей людей. Как бы мне объяснить эту ее "особость"? Иногда увидишь человека, познакомишься с ним поближе - и начинаешь думать, что он не мог появиться на свет в результате какого-то случайного сочетания генов. Помните историю про газон, где не один год надо траву подстригать? Вот так и прихо­дишь к выводу, что многие поколения Таниной семьи были очень осторожны в выборе спутников жизни. Я видел в семейном фотоальбоме их лица... Как говорится, ПОРОДА... Смотрю и думаю: им невозможно не верить. Как невозможно не верить Тане. Даже в мелочах. Она, к примеру, не может сказать, что человек отсутствует, если он дома. Говорит как есть: дома, но устал, или плохо себя чувствует и в данную минуту не может откликнуться на звонок.

Откликнуться... В серьезных ситуациях Таня откликается всегда и немедленно. Знаю, она пыталась похлопотать, чтобы в Израиле сделали операцию на открытом сердце Юрию Левитанскому, который был гостем алексинского дома в один из последних месяцев своей жизни. К несчастью, операция не понадобилась.
Таня подбирает книги мужа для онкологических больных, членов общества "Любовь к жизни", и на каждой из них автор пишет несколько слов. Это не просто автографы - каждый проникнут искренней тревогой и заботой.
"Чужого" горя для нее нет. По отношению к Тане это не банальная фраза, а истина. Татьяной невозможно манипулировать, и любая попытка подергать за ниточки - а вдруг получится? - обречена. Она не из тех, кто способен менять друзей, как пальто, и только переезд в Израиль тому виной, что немного изменился состав участников встреч на по-московски традиционной "красной" кухне. Впрочем, судя по автографам на новых книгах, и московские друзья не ушли из жизни этой семьи. Леонид Зорин, "Авансцена", книга мемуаров, на первой страничке читаю: "Жизнь прожита - книга остается. Спасибо тебе, Толечка, что был в этой жизни. Прими мою нержавеющую любовь. Эта книга и Танечке - как всегда обоворожительной, Доброй Прекрасной Даме замечательного писателя".
Так и написано - три слова с заглавной буквы: "Доброй Прекрасной Даме".
Слова любви и дружбы на книгах Дины Рубиной, Елены Аксельрод, Евгения Евтушенко, Юлия Крелина, Феликса Светлова...
Первого апреля Таня по телефону поздравила с днем рождения одного из близких друзей алексинского дома, Льва Разгона. Оба плакали...
Стало быть, круг друзей у вас не изменился, просто стал шире? - спрашиваю я у Тани, дожидаясь, не помню какой по счету чашки чая.
К счастью, да, это так. Когда-то в Москве я постоянно встречалась с Левушкой Разгоном и его незабвенной женой Рикой. Со столь же незабвенным Львом Кассилем и его женой Светланой Собиновой. С великой актрисой детского театра Валентиной Сперантовой. С мудрейшим Леонидом Зориным. С главным редактором журнала "Юность" Андреем Дементьевым, с Юрием Нагибиным, с Наталией Сац, вернувшейся после 18-летней ссылки, с режиссером Анатолием Эфросом и композитором Дмитирем Кабалевским, с крупнейшим пушкинистом Дмитрием Благим, с Агнией Барто... С художниками, режиссерами, мастерами киноэкрана, библиотекарями, учителями...
Словом, с хорошими людьми.
Верно. Я счастлива, что поговорила с Разгоном. Увидели на телеэкране зоринские "Покровские ворота", "Транзит" - сразу звоним. Прошел концерт Александры Пахмутовой - опять   бросились   к  телефону.   А   она   кричит мужу: "Коля! Алексины из Израиля поздравляют!"
Нет, с настоящими друзьями ничто не может разлучить.
Ваши друзья - все знаменитости... Только не нужно думать, что нам близки и дороги лишь именитые люди. До сих пор почти каждый день я строчу письма школьным и институтским подругам, Друзьям по работе, родным... Всем, кто разделял с нами радости, разочарованья и несчастья. И каждый день мы с надеждой спешим к почтовому ящику за ответными письмами.

Еженедельник газеты "Время" "Калейдоскоп", 10 сентября 1998 г.

Вверх

Янна Судакова
ХОЗЯЙКА РАДОСТНОЙ КУХНИ

Все счастливые семьи похожи друг на друга... Чем? Классик оставил это на усмотрение читателя, поскольку его самого занимала драма человеческих отношений. Так вот, я считаю, то общее, что объединяет счастливые семьи, - это домашний уют. Счастье порождает домашнее тепло, а бывает - и рождается вместе с ним. И особенно заметно это в кухне, потому что после спальни кухня - самое интимное место в доме: его создают и украшают для самих себя.

Супруги Алексины - счастливая пара. Стоит навести Анатолия Георгиевича на разговор о жене, как вы забудете о его годах - перед вами возникнет молодой влюбленный мужчина. И конечно, ни одна женщина не останется равнодушной к таким строкам из воспоминаний писателя, написанным не так давно в Израиле: "Войдя в жизнь мою, она преобразила весь ее внешний и внутренний облик... Жена никогда не была для меня ни обычностью, ни чьим-то повторением. И останется таинственной и счастливой неповторимостью до последнего моего мига..."
Они женаты тридцать лет и три года, а знакомы - тридцать семь. Сюжет их романа совершенно алексинский. В тот день, когда Татьяну - нового ответственного секретаря общественной организации - представляли коллективу, Алексин на заседание не пришел. Одна из дам, хорошо знавшая его вкусы, между прочим заметила, что новая сотрудница могла бы его заинтересовать. И Алексин заинтересовался: он не стал ждать следующего заседания, а позвонил и назначил "деловую" встречу в обеденный перерыв, что позволяло ненавязчиво пригласить новую знакомую в ресторан. Татьяна приняла все за чистую монету и повела себя без тени женского кокетства. Пожаловалась на здоровье, на необходимость соблюдать диету, рассказала о своих болезнях. С первого момента знакомства она говорила с неподдельной искренностью, хотя здравый смысл предполагает, что искренностью всегда можно воспользоваться с умыслом. Но ей повезло: он понял, что мимолетного романа не получится, а серьезным он не собирался обременять свою жизнь. Он был женат, она - замужем. Они стали друзьями.
Алексин рассказывал Тане о своих делах, советовался, и она принимала в нем участие. Он всегда приглашал ее на премьеры. И она обязательно приходила. Алексин был в зените славы, окруженный почитателями и особенно почитательницами. Его пьесы ставили на сценах лучших столичных театров.
- Я чувствовала, что ему очень хочется, чтобы я была свидетельницей его успеха, - вспоминает Татьяна сегодня. (Хочу заметить, что все знакомые, обращаясь к ней, опускают отчество и зовут ее просто Таня.) А сам Алексин пишет, что всегда "мечтал (болезненно мечтал!) ей во всем нравиться".
Но однажды Татьяна заболела и на премьеру не пришла. После спектакля перед Алексиным встала дилемма: принять приглашение актеров отметить событие и поддаться недвусмысленным намекам примы театра - исполнительницы главной роли в его пьесе - или проведать больного друга. Он поехал к Тане. Она была дома одна, лежала в постели. Накинув халатик на ночную рубашку, сама открыла дверь. Алексин вошел и остался. Кончилась дружба, и началась любовь. Это было 11 декабря 1968 года.

И с тех пор они вместе. Под фотографией Тани, сидящей на кухне их израильской квартиры, Алексин написал: "Дизайнер красной кухни и всей моей жизни"...

Кухня в доме Алексиных действительно впечатляет. В ней все красного цвета - от салфеток и занавесок до кастрюль! А венец всего - красная электрическая кофеварка! Никогда такой не видела.
Признаться, меня удивило пристрастие Тани к красному цвету. Мягкая манера общения, спокойный голос настраивают на пастельные тона. А в красном есть нечто будоражащее, некий вызов: алая кровь, пунцовый румянец, багровое зарево, кумачовый стяг...

- Ничего общего с красным флагом и красным уголком, - смеется Таня. - Меня красный цвет не будоражит, а радует. И началось все с "хохломы", которую я стала собирать.

После первых лет, прожитых в маленькой двухкомнатной квартире Тани, купленная Алексиными трехкомнатная кооперативная показалась хоромами. Татьяна наконец осуществила давнюю мечту и выставила в гостиной свою коллекцию поделок с хохломской росписью. А в праздники - у Алексиных в Москве (как, впрочем, и в Израиле) был очень открытый дом - хозяйка уставляла для гостей весь стол деревянной посудой, расписанной красным по золотому.

- И вот я стала замечать, - рассказывает Таня, - что после рабочего дня, переделав все дела, уложив детей и отправив отдыхать Анатолия Георгиевича, я как будто под воздействием какой-то неведомой силы шла в гостиную. Я садилась в кресло и подолгу отдохновенно смотрела на "хохлому". Потом я поняла, что красный цвет меня радует, он вливает в меня силы. А позже узнала, что не случайно так люблю красный, желтый и коричневый. По гороскопу это мои цвета...

Большая часть "хохломы", собранной Таней, сегодня в Америке, в доме дочери Алены. Некоторое время назад коллекция была выставлена в Сан-Франциско. А в израильском доме Алексиных остались вещи не ценные, но дорогие - подарки близких людей. Анатолий Георгиевич как-то прямо в больницу привез Татьяне огромный расписной чемодан с обеденным сервизом. Знал, чем порадовать жену после тяжелой операции. Сервиз теперь тоже в Америке, а в чемодане Таня хранит рукописи мужа. Ведь на компьютере его книги набирает она ("Если моя жена все умеет, зачем и мне уметь то же самое?"). Об увлечении Тани знали все друзья и делали ей подарки. Таня называет известных людей, например Александру Пахмутову, бывших советских функционеров... Среди тех "персон", как пишет Алексин, было немало людей интеллигентных не по "принадлежности", а по сути. И именно в этом качестве их принимали в доме Алексиных. Теперь память о тех временах хранят вещи. А еще - красная кухня. Алексины приехали в Израиль семь лет назад налегке. Багаж состоял преимущественно из книг писателя. Чтобы в дороге они не пострадали, Таня заботливо переложила их красным гипюром. Вероятно, купила когда-то для вечернего наряда, блондинкам, как известно, красный к лицу. Но ради мужа ничего не жаль. А потом из гипюра Таня сшила кухонные занавески.

- Красна девица, красно солнышко, лето красное... Все это синонимы красоты, - говорит Таня. - Для меня красота важна везде - даже в туалете. А кухня - это обитель души.

Анатолий Алексин, мне кажется, думал о том же, когда написал о своей семейной жизни: "Счастье не может быть окрашено в будничные цвета". Собственно, как я понимаю, Таня обладает редким умением расцвечивать быт. Приведу последнюю цитату из признаний мужа: "Татьяна и чайник-то на плиту так поставит, что это затормозит взор, потому что будет изящно. И уж тем паче так подберет букет... И так именно расставит книги и так осенит картинами не стены только, а все окружающее пространство"... Между прочим, окружающее пространство их квартиры оригинально "осенено" не только цветами и картинами, но и... бамбуком. Это одна из самых оригинальных, на мой взгляд, идей хозяйки дома - мебель в гостиной, спальне, на кухне сделана из бамбука и соломы. Даже вместо ковров на стенах - плетеные циновки в рамах.

Вскоре после приезда нас пригласили в гости в Хадеру, рассказывает Таня. - Мы гуляли по городу и случайно забрели в магазин плетеной мебели. Я увидела и поняла, что это то, что мне нужно! Мы сняли размеры, сделали рисунки и заказали мебель. Хозяева магазина были
очень удивлены. Они сказали, что впервые у них заказывают полную обстановку для всех комнат. Мне хотелось иметь в Израиле легкий, светлый, радостный, как лето, дом. Таким он и получился...

Думаю, что даже простые снимки дают это почувствовать. И что интересно - все они сделаны не нашим фотографом-профессионалом, а самой Таней. Снимки из семейного альбома! Думаю, не много найдется семей, которые на память фотографируют свой дом и делают это с такой душой. Неспроста к Алексиным любят приходить в гости. Один мой коллега, которого Таня сфотографировала за столом в своей красной кухне, сказал мне: "В этом доме всегда тепло и радостно"...

В первом выпуске рубрики я напросилась в гости к читателям, которым есть что рассказать и показать в своем доме. Благодарю за приглашения и обещаю по возможности ими воспользоваться. Посидим за чашкой чая. Правда, Таня Алексина угощала меня красным бор­щом, но ведь не у всех красная кухня...

Журнал "Шарм", № 62, февраль 2002 г.