Татьяна Алексина
"Семьи и судьбы" (в книге "Террор на пороге")
Одно из дорогих
мне израильских приобретений - знакомство с семьей Алексиных, оно длится уже
немало лет. Мною и - смею думать - всеми, кто входит в число их друзей и
знакомых, Анатолий и Таня всегда воспринимаются как единое целое. Что и
подтверждается выходом в свет новой книги "Семьи и судьбы" (в книге "Террор на пороге")", в которую вошли 11
рассказов Анатолия Алексина, написанных в Израиле, и воспоминания Татьяны
Алексиной. Не случайно они изданы под одной обложкой и общим названием - единая
тема органично объединяет цикл рассказов и мемуары. Это страстный протест против
террора во всех его проявлениях, будь то современный терроризм, угрожающий
Израилю и всему миру, или сталинские репрессии, под кровавое колесо которых
попали судьбы семей Татьяны и Анатолия.
"Почему я пишу обо всем этом? - спрашивает себя и читателей Алексин в коротком
эссе "Вместо предисловия". - Потому что новеллы, которые вобрала в себя эта
книга, документально повествуют о фактах злодеяний террора. Хотя есть в сборнике
и рассказы о любви, о семейных отношениях и даже юмористическая новелла, ибо
жизнь продолжается. Особое место занимают в книге воспоминания моей жены Татьяны
Алексиной. Будучи уже опубликованными в разных странах, они заслужили высокую
оценку взыскательных литературоведов, критиков и читателей. Многочисленные
письма свидетельствуют о том, что "Строки прощаний..." заставили сердца многих
людей сжаться от боли, содрогнуться. Пересказывать эти воспоминания невозможно -
их надо прочесть". Мемуары - жанр востребованный, их пишут многие. Но зачастую в
них не находишь панорамы эпохи, портретов значимых людей, ибо они заслонены
фигурой самого автора, стремящегося выдвинуть себя на первый план. В
воспоминаниях Татьяны Алексиной все иначе - она пишет о прошлом так просто и
проникновенно, что читатель, независимо от возраста и степени личной
причастности к описываемым событиям, испытывает эмоциональное потрясение.
"Уходит из жизни мое поколение, родившееся в конце двадцатых или начале
тридцатых годов - уже! - прошлого века. А вместе с нами уходит порою и память о
дорогих людях, об их неповторимых судьбах, преданиях... Вот я, абсолютно не
претендуя на художественность, и решила записать самое сокровенное из того, что
давно, постепенно, годами зрело в моей душе, теребило совесть, побуждало память
"заговорить", многое вспомнить, чтобы когда-нибудь мои дети и внуки,
почувствовав все же зов предков, смогли опереться на мои скудные, но до боли в
сердце не потускневшие "картинки с выставки" исчезнувших жизней. А еще подумала,
что, может, рассказ о страданиях, бедах, счастливых мгновениях близких мне
людей, и тех, кого знала, и тех, о ком мне поведали, - это в какой-то, пусть
малой, степени история страны, на земле которой они рождались, жили и погибали.
А вдруг эти воспоминания будут интересны не только нашей семье в разных ее
поколениях?". -Этими строками предваряет Татьяна Алексина свою книгу.
Родословная автора могла бы послужить основой сюжета большого романа - семейной
саги, потому что в ней трагически переплелись жизни и судьбы выдающихся людей
разных национальностей, профессий, религиозной и социальной принадлежности.
Прадед Татьяны по отцовской линии Самуил Фейнберг был раввином. В конце XIX века
он перебрался с семьей из Литвы в Санкт-Петербург. Его сын Борис, дед Татьяны,
стал финансистом, работал в Русско-Французском банке. В Петербурге же, в 1905
году, родился отец Татьяны, Евсей Борисович. Вскоре после октябрьского
переворота богатая семья Фейнбергов эмигрировала из России в Германию, где Евсей
окончил политехнический институт и получил диплом инженера-строителя
железнодорожных мостов. Татьяна Алексина пишет, что ее отец в студенческие годы
увлекся революционной романтикой и даже вступил в германскую компартию,
лишившись из-за этого материальной поддержки семьи, не простившей ему, внуку
раввина, такого поступка. Движимый желанием строить социализм, молодой инженер Евсей Фейнберг в 1927 году принял роковое решение - вернулся в Россию, где
судьба уготовила ему и недолгое счастье, и страшную гибель. Счастьем была для
Евсея Фейнберга встреча с Марией Георгиевной Елчаниновой, ставшей его женой. Как
пишет их дочь Татьяна, "жизнь, случается, соединяет и несоединимое". Елчаниновы
- древний русский дворянский род, о чем упоминается в знаменитой Энциклопедии
Брокгауза и Ефрона.
Дед Татьяны - Георгий Георгиевич Елчанинов - был полковником царской армии,
полным Георгиевским кавалером и, наряду с армейской, сделал успешную
литературную карьеру - под псевдонимом Е. Егоров писал рассказы, новеллы,
заслужившие признание читателей и критики, переписывался с Чеховым, Горьким,
ценившими его писательское дарование...
О его судьбе, об утратах, постигших семью Елчаниновых в советское время, пишет в
своей книге Татьяна. А в центре повествования - образ горячо любимого отца,
Евсея Фейнберга...
Что побудило вас взяться за перо и как отнесся к этому ваш муж?
Это была инициатива самого Анатолия Георгиевича, горячо воспринятая московским
издательством "ОЛМА-ПРЕСС", за что я мужу и редакции очень благодарна.
-Таня, Анатолий Георгиевич неизменно повторяет, что вы - не только первый
читатель его произведений, но и строгий редактор, мнению которого он всецело
доверяет. А сказалось ли его влияние в процессе вашей работы над воспоминаниями?
- Да, разумеется... Толя и устно, и письменно признает, что мой редакторский
опыт ему помогает. Он всегда внимателен к моим советам, а я всегда прислушиваюсь
к его пожеланиям.
Написанное вами покоряет искренностью и особой ясностью стиля. Сказывается ли
в этом влияние книг вашего мужа? Расскажите, пожалуйста, как вы работали над
мемуарами...
На первую главу воспоминаний "Строки прощания... " само творчество супруга не
могло повлиять, так как я была просто одержима желанием написать о судьбах своих
близких и друзей. А это - только факты и мои эмоции. Но советы Анатолий
безусловно давал. Точности воспроизведения включенных в повествование
документов, а, следовательно, не только дочерних эмоций, и трагических фактов
последнего года жизни моего отца Евсея Борисовича Фейнберга помог друг моего
детства Эльгард Зингер. Он переслал мне копии бумаг, хранящихся в архивах Москвы
и Магадана, где разыгралась страшная драма - арест 31 мая 1937 года в московской
квартире и вторичный суд по сфабрикованному "антисоветскому делу" - на прииске
Журба, стоивший папе жизни. Эти документы без помощи Эльгарда были бы для меня
безвозвратно утраченными. Он даже сумел переслать последнюю прижизненную
фотографию отца, сделанную в день ареста в застенках Лубянки - "фас и в
профиль". Я часто смотрю на эту фотографию, и меня всегда охватывает ужас. Вы,
Инночка, читали об этом в книге "Семьи и судьбы" (в книге "Террор на пороге")"...
"Все мы "унесенные ветром" из страны, где родились, где остались могилы
близких, с горечью осознаем: дети наши, утверждаясь на новых землях (что,
естественно, им не в упрек!), иногда сами отторгают себя от российской культуры,
перестают читать книги на русском языке, а уж внукам вовсе не хочется хоть в
чем-то быть непохожими на окружающую молодость. Порой вообще не возникает
интереса к стране исхода, ее истории..."
Прочитав эти строки из воспоминаний Татьяны, я не могла не спросить ее,
как отнеслись ее дочь и внучка, давно живущие в Америке, к тому, что она
написала. Читали ли они книгу? Какое впечатление она на них произвела?
Дочь Алена читала и перечитывает "Строки прощания... Семьи и судьбы" (в книге "Террор на пороге")", внучка Анисия, надеюсь, со временем прочтет их сама, хотя я ей о многом уже рассказала.
Кроме того, в доме дочери я воссоздала из фотографий фамильное древо, начиная с
портрета прапрадедушки Ивана Елчанинова, русского дворянина из очень древнего
рода и заканчивая (пока!) фотографиями: я с Анатолием Георгиевичем и дочь Алена
с мужем Марком.
Таня, в воспоминаниях вы описываете период детства и юности, заканчивая
"Строки прощания...'' фразой: "А все, что случилось позднее, - это сюжет для
другого рассказа"? Произвольно или сознательно автор выбирает такой прием
построения повествования? И последует ли продолжение?
- Я старалась отдать долг памяти близких мне людей, безвинно пострадавших от
государственного терроризма - вначале от так называемого "революционного", а
затем - сталинского. Но я выполнила обещание, данное в конце первой главы
воспоминаний "Строки прощания... Семьи и судьбы" (в книге "Террор на пороге")", и уже написала не одну, а
много глав. Вот эта вторая часть (будет и третья!) посвящена не только моей
семейной жизни, а, в основном, творчеству писателя Анатолия Алексина. Но пишу о
нем не как литературовед, а как его соратница, находясь уже почти сорок лет
"внутри" процесса творческого мастерства. Конечно же, написала и о многих
известных, даже знаменитых, личностях, встречи с которыми жизнь и судьба мне
даровали: Наталья Сац, Аркадий Райкин, Евгений Светланов, Иван Козловский,
Агния Барто, Юрий Левитанский, Лев Разгон, Джанни Родари, Клавдия Шульженко...
Всех не перечислишь. Я написала также не о столь, быть может, известных, но
дорогих нам с Алексиным друзьях. А также о последних годах жизни моей мамы Марии
Георгиевны и родителях Анатолия - Марии Михайловны и Георгия Платоновича. Есть
глава и о дочери, и о сыне, и о внучке. И все эти повествования я старалась
соотнести с происходившим в то время в стране и мире. Ведь "времена не выбирают
- в них живут и умирают"...
***
В доме Алексиных - небольшой квартире в тель-авивском районе Яффо-Далет -
идеальный порядок и особый уют, какой может создать только хозяйка, умеющая
придать изящество и салонному и кухонному интерьеру. Красная кухня, которую Таня
Алексина придумала и оформила по собственному дизайну, стала легендой - красна
она не только колером мебели и утвари, но и знаменитыми гостями, которых здесь
перебывало великое множество, и душевными разговорами, и радушием хозяев.
Татьяна и Анатолий умеют противостоять трудностям, болезням, которые, к
сожалению (я это знаю), не обходят их стороной. Они умеют работать - израильский
период в творчестве Анатолия Алексина стал удивительно плодотворным. И
воспоминания Татьяны написаны здесь, в стране, которую они выбрали для себя,
полюбив ее навсегда.
Журнал "Силуэт" №12, 2006 г. |
Инна Гольдштейн.